Постройки патриарха Никона. Новый Иерусалим Воскресенский монастырь на р. Истре. Борисоглебский монастырь близ Ростова
Архитектура России > Архитектура второй четверти — конца XVII в.
Особую группу в русской культовой архитектуре XVII в. составляют постройки патриарха Никона, которые он старался наделить большей строгостью, величием и монументальностью. Одни из них, как две церкви Крестного монастыря на Кий-Острове Белого моря (1650-е гг.), были аскетично простыми, что было обусловлено и постройкой их из грубо околотого камня. Здесь впервые в русской архитектуре появляются восьмигранные световые барабаны, примененные и в соборе Иверского Валдайского монастыря (1653—1658), где они имеют еще арочки на колонках-кронштейнах. Построенная тогда же церковь при трапезной этого монастыря имеет и восьмилотковый сомкнутый свод, опирающийся непосредственно на стены четверика.
Крупнейшая из построек Никона — собор Ново-Иерусалимского монастыря под Москвой (1656—1685) — стоит несколько в стороне от путей развития русской архитектуры XVII в., так как патриарх требовал от своих зодчих воспроизвести в этой постройке храм Воскресения в Иерусалиме. Располагавшие, видимо, изданной в 1620 г. во Флоренции книгой Амико Бернардино, содержавшей гравированные чертежи иерусалимского храма, строители Ново-Иерусалимского собора точно воспроизвели сложный план его оригинала с крестообразным в плане храмом, окруженным двухэтажной пристройкой, восточной пещерной церковью, западной ротондой и колокольней с юга.
Но русские мастера применяли при постройке Ново-Иерусалимского собора привычные для них приемы, вроде покрытия ротонды кирпичным шатром со слухами. Этот шатер, имевший 23 м в диаметре, обрушился в 1723 г. и был заменен деревянным, существовавшим до разрушения монастыря гитлеровцами в 1941 г. Декоративное убранство собора имело сходство не с его прообразом, а с западными ренессансом и барокко, с которыми были знакомы белорусские керамисты, изготовлявшие поливные изразчатые карнизы, пояса, наличники, порталы и целые иконостасы. Это декоративное убранство оказало сильное влияние на дальнейшее развитие русской архитектуры, способствуя и широкому применению поливных изразцов на фасадах, и лучшему освоению русскими зодчими ордерных форм.
Новый Иерусалим. Воскресенский монастырь на р. Истре. Собор (1656—1685) частично перестроен в середине XVIII в.
Новый Иерусалим. Воскресенский монастырь на р. Истре. Собор (1656—1685) частично перестроен в середине XVIII в.
Каменные часовни XVII в. часто были квадратными в плане с восьмигранным шатром, опирающимся непосредственно на четверик (часовня в Кинешме), или восьмигранными, более органично связанными с шатром (часовня близ Нового Иерусалима, 1656). Были и часовни в виде сени-навеса. Так близ Переславля-Залесского есть часовня над крестом, поставленным в память рождения царевича Федора Иоанновича — шатер на глухом восьмеричке, на четырех арках, опирающихся на кувшинообразные столбы.
Широкое распространение получили в XVII веке каменные колокольни, чаще всего восьмигранные шатровые. Одни из них стояли на четырехгранном основании и имели невысокий шатер, прорезанный рядом слуховых проемов (колокольни московских церквей в Никитниках и Путинках), а другие, как колокольня московской Николо-Хамовнической церкви, имели низкий четверик, высокий восьмерик и шатер с тремя рядами слухов. Отдельно стоящие колокольни часто делались восьмигранными с самого низа, подобно изысканной по пропорциям и убранству, сосредоточенному на ярусе звона и шатре, колокольне в Коровниках в Ярославле.
Лучшей надвратной колокольней считается колокольня ярославской Рождественской церкви, 1644 г., где галерея из арок на кувшинообразных столбах окружает четверик с трех сторон, а примыкающие к нему башенки с четырехгранными шатриками создают переход от низа к восьмигранному ярусу звона, увенчанному шатром. В колокольне собора в Холмогорах (около 1690 г.) такой переход создается венчающими углы четверика тумбочками с шатровыми верхами. Изредка вместо шатра делался сомкнутый свод с ярусами кокошников и главой (в Ивановском монастыре в Казани, соборная колокольня в Соликамске, 1684, со шпилем, заменившем главу в 1830-х гг.).
Были в XVII в. и квадратные в плане колокольни, вроде колокольни Сийского монастыря на Северной Двине, над восьмискатной кровлей которой все же стоял восьмерик с шатром. Колокольня московской церкви Дмитрия Солунского была даже прямоугольной в плане с таким же шатром и имела по широким сторонам по три пролета, а по узким — по два. Звонницы, идущие от московской кремлевской звонницы Петрока Малого, строились в XVII в. в некоторых городах (соборная звонница в Ростове, 1680-е гг.) и монастырях.
Борисоглебский монастырь близ Ростова. Звонница XVII в.
В Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре такая звонница была пристроена в XVII в. к церкви-колокольне начала XVI в., причем над их стыком надстроена башенка для часов. В звоннице Борисоглебского монастыря близ Ростова (около 1690 г.) часы вкомпонованы в один из пролетов звона, не нарушая целостности ее объема.
Наконец, в звоннице Саввина-Сторожевского монастыря (1650-е гг.) средняя часть выше боковых и наличие над каждой из них шатра делает ее похожей на три стоящих рядом колокольни и лишь часовая башенка нарушает симметрию.
В конце XVII в. перед строителями культовых зданий стояли прежние практические задачи. Тип бесстолпного храма продолжал господствовать. Дальнейшее его развитие пошло по двум основным направлениям: по пути совершенствования старозаветного храма с приделом, галереей или трапезной и по пути возрождения на новой основе центрических башнеобразных композиций. Значительно меньше возводили соборных храмов со столбами.
Задачи, намеченные русскими зодчими еще в середине XVII в., продолжали разрабатываться и в конце его. Так, например, увеличение вместимости храма — достигалась за счет роста его размеров в плане или путем перехода от прямоугольного плана к квадратному, что позволило делать помещение более светлым. Хорошая освещенность храма, имевшая не только практическое, но и эстетическое значение, становится одной из важнейших проблем русской архитектуры того времени, отражающей развитие светских реалистических тенденций.
Так, отношение между площадями световых проемов и пола доходит до 1/1,4 (Введенский собор в г. Сольвычегодске, 1693) вместо прежних 1/7 (церковь Николы в Столпах в Москве, 1670-е гг.) или 1/3,5 (церковь Григория Неокесарийского в Москве, 1667—1669 гг.).
Эту задачу русские мастера XVII в. решали путем увеличения количества и размеров окон и диаметра световых барабанов, иногда двухъярусных. Той же цели служили световые восьмерики над четвериками храмов, как и устройство над бесстолпным основным помещением светового пятиглавия; но с возрастанием пролетов сводов усиливались распор и давление на опорные стены, а при одновременном ослаблении их большими оконными проемами возникала необходимость перехода к новым типам перекрытий с иной передачей усилий на опоры.
Так, обычные четырехлотковые сомкнутые своды прорезались глубокими распалубками, создающими сосредоточенные нагрузки в стенах, чему отвечало и осевое расположение простенков. Это же создавало предпосылки для новой художественной трактовки стены, не столь массивной, как раньше, с большими регулярно расположенными окнами. Общее впечатление легкости усиливалось и декоративным убранством, в котором перерабатывались мотивы не только более ранней русской, но и зарубежной архитектуры. Широко применялись и восьмилотковые сомкнутые своды на световых восьмериках, напоминающих купола на световых барабанах западноевропейских построек.
Карта раздела «Архитектура России, Украины и Белоруссии XIV-первая половина XIX вв.» >>